Перерождение (Тело даётся даром)

Слушаю стук сердца,
Отсчитываю удары,
Обратный отсчет времени –
Тело даётся даром.
Нет прекраснее бремени,
Нет несчастнее племени,
Есть только стуки и выдохи,
Рождающиеся в семени,
Сидящем в утробе матери –
Вот дух твой, вот кости, вот чаяния,
Скелет – оболочка сознания,
Затянуты туго ленточки
Наследственных уз ленивые.
Залиты сургучом – печать памяти,
Вот град воздвигнут не каменный,
Вот вздох пламенно озабоченный,
Он пророчит вулкан – славы хочет,
Некоего извержения
В недра Земли, в самую твердь,
Фонтаном бьют расскалённые массы магмы –
Это суть землеобразования,
Движущий процесс истории.
Материки и континенты
Построенны по аллегории
Дрейфуют, скользят,
оттолкнулись, сближаются,
Одна часть отломилась, уходит ко дну,
Другая всплывает, на свет появляется,
Дышит,
И катится солнце к закату,
И где-то на горизонте там
Нежится, целует волны,
погружается в золотистые волны.
В бурном экстазе колышется море,
Вбирает тепло разгоряченной руки,
Все в одном, мы едины –
Мы и земля,
Будем в ней похоронены,
По ветру пеплом развеяны,
Съедены, вскопаны, посеяны,
Вдохнуты, рождены,
Взращены с рощами,
Взлелеяны, влюблены,
Обмолочены, в поле посеяны,
Одухотворённые сдохнем мы,
Чтобы взойти, и взлететь, и восстать
Птицей, пшеницей, фениксом,
Чтобы залатать дыры,
Заштопать, взалкать,
Чтобы думать, дерзать
Поглощать и вбирать,
Глазами хлопать, брать и дарить,
Свет отравлять
И при свете лучей утолять похоть.
Жажды не жалко, голод не долог,
Колос появится – голос услышан
Может быть будет откуда-то свыше
Или изнутри – слушай дыхание, стук сердца:
Шепот, глотки крови, вздох и выдох.
Ротор крутит,
Ропот, ор, рот орёт,
До жути завораживает круговорот,
Качает, бьет с силой,
Гоняет аортами, венами жидкость
Океанским прибоем
В течение втиснут
Напор дождевой.
Слушаю стук сердца,
Внимаю глухим ударам,
Чтобы не месить в ступе тесто,
Не толочь в решете воду,
Не молоть отруби,
Не городить чепухи,
Скажу, тело даётся даром.

Прага

За пражским градом следят зорко,
Выпячиваясь из стены, гаргульи,
Оскалились, отпугивают страсти и напасти,
Прищурившись, смотрят на ульи,
Что у подножья косогора
Натыканы рядами, ну а люди-пчёлы
Среди старинных груд из камня
Снуют туда-сюда, бегут по тропам,
Торопятся захлопнуть ставни.
И ночь опустится над Влтавой,
И светом загорятся окна,
По черепице разбегутся блики,
Как светляки, что ищут солнце,
Огни домов кричащих улиц
И важных фонарей,
Пронзающих ночное покрывало,
Здесь не забыть нас,
Они ликуют в темноте,
Бездонные глазницы.
На Карловом мосту притихли звуки,
И статных воинов размыты очертания,
Готических разрезов, башен
И резных амфитеатров не видно более,
Всё – только чёрный камень
Покоится в туманных испарения воды
Непокоренной,
Что чрез столетия течет и точит скалы.
Вот Карлов мост, вот Пражский град,
Вот он изгиб неукротимой Влтавы.

Зачем России столько бед

И на перины пуховые
В тяжелом завалится сне.
Да и такой, моя Россия,
Ты всех краёв дороже мне.
А.Блок

Зачем России столько бед,
Зачем скрижали из печали?
Он вопрошал её, в ответ
Ему молчали.
Да, в этих бедах новый ритм,
В них что-то тонет безвозвратно.
И мы среди вещей горим
И голосим какой-то гимн
И возбуждаемся стократно.
В противоположность естеству
Бежим,
И ты и я бегу,
А наш корабль молча тонет
И стонет мать на берегу.
Виднеются ей мачты, снасти
И гордо реет красный и трехцветный флаг.
Спасение? Не нужно! Мы оскалим пасти,
Подымем вверх до боли сомкнутый кулак.
Такой мне видится картина бедствий,
Не надо следствий – дайте продохнуть!
И приглушите звук безудержных приветствий,
Снова с нуля необходимо отправляться в путь.
Корабль будет плыть, а колесо крутиться,
И, может статься, Бог задраит утлый бот,
Архангел Михаил протянет нам свою десницу.
Но это только, если вера нас не подведет.

Луна светит через пелену облаков

Луна светит через пелену облаков,
Расплылось молоко по небу,
Я стою на земле, не замечаю оков,
Осень, дымка, я здесь был и не был.
Словно белый фонарь свет пронзает мглу
Радужным, разноцветным кругом.
Я пою о судьбе и реальность пашу
Желтой ручкой – легковесным плугом.
Полю белой поверхности края нет,
Стерпит всё и впитает бумага,
Эта шутка вербальности, псевдо-ответ,
В каждом звуке есть сила знаков.
Потому я упрямо давлю на газ,
Разгоняю немую машину,
Избегаю фраз: зуб за зуб, глаз за глаз,
За другое ценю мужчину.
Обещание должен твой дух сдержать
И осколки пошлой прошлой картечи,
В делах лучше молчать, в слова не бежать,
Не нести телу зла, а душе увечий.
Потому нужно веровать лишь в себя,
В свет безумных и ярких фантазий,
В каждом бога таится код причастия,
Сердце тело держит на связи.
Луна ярко светит через облака,
Расплылась в небе манная каша,
Свет пронзителен, тянет наверх рука
Дух в объятия небесного стража.

Август

Август целует прохладой в уста,
Излюбленный выпад августа.
Пижон-фанфарон расфуфырился,
Травой высох, дождем вылился.
И жухнет от жаркого лета жмых,
Выхода нет, шмель в цветке притих.
И солнце повисло, не идет на закат,
Ныряет лучами в тенистый сад.
И осы рассыпали, ищут в траве
Сластёны сок яблок и слив,
Сном в мареве
дует,
и воздух хлопочет,
Ласкает ворсинки на коже
и хочет
пропеть тонким тенором
песенки ветра,
Но не было ветра в помине,
Он вышел за холодом
в сени,
Осип, засмотрелся,
когда созерцал мельтешение
в озёрной воде карасей.
Откровения безмолвные их
одной цепи звенья.
Чешуйчатый остров в реке
помелевшей ликует
и что-то толкует воде,
и бесшумно
свой рот открывает.
Наверное, читает
стихи ей,
а может быть, просто
пьёт воду,
пока солнце в течении
тает.
Льна еле качаются тонкие ножки, мечтают,
коробочки ровной волной утешают в бездонной душе бесконечного поля,
волокна смешались, смеются невидимым блеском,
подмигивают и слепят, паутинкой беспечною вьются.
Гречиха разлила дурман,
Лепестки загибает подсолнух,
считает часы и минуты
последних дней тёплых,
трясёт головой,
прячет семя в земле
до лучших времён,
так звучат его листья.
И пчёлы нагружены
пряной пыльцой
и торопятся в улей
ношу тяжкую сбросить
И на росе замесить
хлеб с пергой
его в соты уложить,
пока стоит день,
пока луг не скошен.
И выбилась прядь
из под косынки луны,
не дождавшейся ночи,
и облаком по небосклону
плывет. Мироточит.

Плач Ярослава

Какие-то бесконечные самоистязания,

Братания, попытки предотвратить неизбежное…

Мысли грешные,

Набегают стайками кочевники,

И в голове становится тесно.

Все взрывается внутри

И чувства просыпаются,

Давят на желудочки

И солнечное сплетение.

Мне не пригодится оперение,

Если так вот шагнуть

И не сделать попытки

Взмахнуть крылом…

Этот ком в горле многим знаком,

Схватит петлёй цепко и давит,

Разыгрывает удушение.

С удивлением замечаю,

Что тревожно ухает филин.

Днем, да чтобы филин?

Выдумки, чушь, ересь,

Вздор недопоэта,

Моя песенка, чувствую, спета.

Оплеуху извольте отвесить с ходу,

Сумасброду навалять тумаков!

Чтоб не маялся как неприкаянный –

Каменный желудь падает наземь,

Ух, окаянный!

Дрянной у тебя язычок сегодня,

Если не сказать даже больше,

Твой голос нетвёрд, а волос твой драный!

Лица прохожие идут цепочкой,

Запятые, точкой не запоминаются,

Скалятся, молчат, улыбаются,

Пялятся и приятности шепчут

Друг другу на ушко легким ветерком.

Репейником, чертополохом,

Полынью горечь затопила,

Жара поплыла – растопила воздух,

В нем чувствую себя персоной нон-грата,

Окунуться бы надо

В реки полные каменного града,

Летняя награда за усердие и труды,

Не трубите, ангелы, знойной эскападой.

Падают ноты еле слышно,

Свыше приносят их ангелы, свыше.

Из самой синевы, из-за скоса крыши,

Я сижу на скамейке и всё вижу,

Потом слёзы стекают и капают с вишен,

Это вишнёвый сад

Собой наполняет округу

И запахом ноздри щекочет,

Недуг входит без стука,

Милая, ты была мне другом…

Душа не на месте – сместилась душа

И не могу сказать, что не могу
жить без тебя – поскольку я живу.
Как видно из бумаги. Существую;
глотаю пиво, пачкаю листву и
топчу траву.

И. Бродский

Душа не на месте – сместилась душа,

И крики злых бестий в уме мельтешат.

Не знаю, где сесть мне, не знаю, где лечь,

Нет сил, чтоб сказать что-то или просто изречь.

Я вывернут весь наизнанку, ханжа,

И птицы злорадно под солнцем кружат.

Как будто бы лето, как будто бы свет,

Как будто причины для сутолоки нет.

Но что-то тревожит, но что-то грызет,

И мышью под кожей сомненье ползет.

И я нагибаюсь, смотрю через край,

Маячит в воде рябью призрачный рай,

Наполненный грёзами многих людей,

Там слезы их сушит седой суховей.

Лечусь по старинке – мой выпит бокал,

И душу волынкой опять надорвал.

Как будто пропел что-то медленный свист,

Поет песню ветер, пикирует вниз.

Всю жизнь на изломе, амбарной метлой

Мету по соломенной памяти злой

Твой образ и облик, и дум тяжкий пуд

За город, до леса, а там в тёмный пруд.

Деревьев заснеженных ветви устали

Деревьев заснеженных ветви не стали
тянуться за светом, а просто свисают
и гнутся к земле, белой шалью укрывшись,
согрев наготу подозябнувших пальцев.
Тут солнце взошло, перья взбив с покрывала,
рассыпалось искрами, множеством малых,
изящных кристалликов снега, непрочных
пылинок замерзшей воды, талой влаги.
Сиянье взыграло, свет преобразился,
и полог раскрылся молочным оттенком,
как будто запрятались леность и нега
от крепкого ветра в тулуп меховой.
Красив белый парк – чист, свеж и благолепен,
и тонкие тени как грани белеют,
как оттиск лежит отражение парка
в зерцале укатанной льдины пруда.
И лёд в переливах играет цветами,
мерцает, блестит и слепит с новой силой,
а небо бесцветное лепо зевает –
о чем-то мечтает и дремлет забывшись..
Здесь тенью стою где-то на полустанке,
немного собой недоволен и сыт раз-
мышь-лень-и-ем… Память наносит на карту
картинки с мольберта рисунком лукавым.
Впиваюсь в пространство глазами и мигом,
приходит прозрение: мудрым не станешь
себе не поможешь мечтами, слезами
замерзнешь, коль ветер попросит смириться,
но мысль морозцем колышется где-то
в остывшей груди у блестящего снега.
Не спится ей – перья летят с покрывала
Деревеьев заснеженных, рой пчёлок шалых.

янв. 2014

My friends

My dearest friends, I’m so glad that you’ve come to my place,
Please take a sit; let’s talk about some unimportant stuff and booze
You are the only guys I can complain to and I can tell the whole truth
You are my only friends and I have nothing to lose…

Alcohol and cigarettes are my friends
That’s all I’ve got in the end
And I have nothing to pretend
Alcohol and cigarettes’re my only friends.

I’m sitting here like psycho, like a pile of shit
Inhaling smoke and drinking beer and wine
I can imagine that you’re getting bored with me
But please stay longer, wait till I’ve expired…

Alcohol and cigarettes are my friends
That’s all I’ve got in the end
And I have nothing to pretend
Alcohol and cigarettes’re my only friends.
Alcohol and cigarettes are my friends
That’s all I’ve got in the end
And I have nothing to pretend
Alcohol and cigarettes’re my only friends.

Beasty girls

I’m like a star; I’m playing guitar
I’m looking up to the skies and I see the sparks
And the rest of the day is fading away
The moon is ripe for a startling game
Hey, come on, guys, just stay around me
Catch up with the rhyme, catch up with the beat
Catch up with the rhyme, catch up with the beat

But the beasty girls’re making me sick
Yes, the beasty girls’re making me sick

I’m like a sheikh, I’m using the break
To go to the beach for libido sake
And the rest of the day is melting away
The sundown is glowing like a beefsteak

Hey, come on, guys, just stay around me
Catch up with the rhyme, catch up with the beat
Catch up with the rhyme, catch up with the beat

But the beasty girls making me sick
Yes, the beasty girls making me sick