Танец осенью – ласка ворону.
Я в театре смотрю постановку ню.
Барабанной дробью, разбежались россыпью,
Бились руки о руки, сплетением, мягкой поступью.
Знали ли когда-то предки, предысторией схвачены,
Что настроить домов-клеток не хватит им,
Чтобы успокоиться и обмыть почин.
Взмахи рук переходят в движения,
Тела взмывают и возрастает давление,
В каждом звуке свое мановение,
В каждом вздохе переутомление,
В свете софитов смыты круги и раздавлены,
Взоры устремлены и глотки расплавлены.
Где-то там за пределами разума
Ходят, мечутся ходики спазмами,
Бьются сердца и в сладостей трепет,
Приходят мгновения столпотворения,
Сразу же за броском… движением
Теплым жжением в мышцах напряжение.
Взлет, стон, флогистон, одухотворенный lion,
Парча в свечах дрожит,
И белым пламенем чуть брезжит.
Воздушным мотыльком неслышно, без дыхания
В небесных закулисьях странный дым,
И так же не видны просторы,
Каким-то непонятным бисером
Ведет deus-ex-machina буксиром,
Тянет наружу голые тела, нелепости,
И боже упаси, страсти – мордасти,
Я заблудился где-то среди великих слов и эха,
Нам всем будет наука и потеха,
Что эхо не содержит смеха,
Простым выплеском бреда
На душу человека приходится
Много такого беззаботного блеска,
Висит, ждет леска после нежного всплеска,
Когда взлетит поплавок,
И в возбуждении висит крючок,
Ожидает жертвы, и участи своей сверчок,
Моя театральная заметка – черная метка…