Для сердца время замереть пришло,
Других не движет более его биения нить,
Хоть сам я не могу любим быть, но
Позволь любить!
Увяли дни мои как желтый лист,
В прошлом соцветия, плоды любви,
Сомнения червь, страдание и недуг
Единственный мой друг!
Огонь, что грудь мою клюет,
Он одинок как вулкан-остров скальный,
Но его пламя факела не разожжет,
Лишь кубок погребальный!
Надежду, ревности дурман и страх,
Большую долю боли-ненависти
И власть любви – не разделить мне, ах,
Могу лишь цепь нести.
Но все-таки не здесь, и все-таки не так
Мне эти мысли душу жечь должны, не ныне,
Где слава саваном героя укрывает словно флаг
Иль дарит ему горькое уныние.
Мечи и стяг на поле брани вижу я везде,
Греции доблесть ощущаю дольше!
Спартанец, ты, несомый на щите
Не был свободен больше.
Проснись! (не Греция, она не спит!)
Мой дух, проснись! И вспомни зов кровей
Той Родины, что манит как магнит,
И прямо в цель бей!
Все возрождающиеся страсти укроти,
Ничтожность плоти! – Безразличен ты
Быть должен для улыбчивой и хмурой
Красоты.
И если сожалеть о юном, жить зачем?
Простор для благородной смерти вот он,
Иди на поле брани, и отдай его,
Последний звук дыханья своего!
Ищи – гораздо реже ищут, чем находят –
могилу воина, где лучшая земля
И оглянись вокруг, и поле (ветер бродит)
Навеки упокоит и тебя.
On This Day I Complete My Thirty-sixth Year – Lord Byron
‘Tis time this heart should be unmoved,
Since others it hath ceased to move:
Yet, though I cannot be beloved,
Still let me love!
My days are in the yellow leaf;
The flowers and fruits of love are gone;
The worm, the canker, and the grief,
Are mine alone!
The fire that on my bosom preys
Is lone as some volcanic isle;
No torch is kindled at its blaze—
A funeral pile!
The hope, the fear, the jealous care,
The exalted portion of the pain
And power of love, I cannot share,
But wear the chain.
But ’tis not thus—and ’tis not here—
Such thoughts should shake my soul, nor now,
Where glory decks the hero’s bier,
Or binds his brow.
The sword, the banner, and the field,
Glory and Greece, around me see!
The Spartan, borne upon his shield,
Was not more free.
Awake! (not Greece—she is awake!)
Awake, my spirit! Think through whom
Thy life-blood tracks its parent lake,
And then strike home!
Tread those reviving passions down,
Unworthy manhood!—unto thee
Indifferent should the smile or frown
Of beauty be.
If thou regret’st thy youth, why live?
The land of honourable death
Is here:—up to the field, and give
Away thy breath!
Seek out—less often sought than found—
A soldier’s grave, for thee the best;
Then look around, and choose thy ground,
And take thy rest
Alexander Daniff -Александр Даниф 