Размышление о времени

Мы льем свое больное семя
на лезвие того ножа,
которым нас срезает время,
когда снимает урожай.
А. Башлачёв

Заруби себе на носу, запомни навечно,
Если я расплету косу, волосы будут литься речкой.
Это не станция конечная, а вплетённая в песню вязь,
Самое сокровенное, наш сказ про богобоязнь.
Это ощущение времени – скудоумие и нищета,
Разрешение бремени – это перерождение из боярей в ЦК,
из Ревка в оцепление Гулага.

Отчего так повелось, почему так есть,
Что встает комом в горле кость – наша песнь?
Завершится наш мир наверняка
Гулом ярких светил, поглощающих небо и облака.
Только вот здесь внизу на Земле,
Люд поносит себе подобных чад,
Гудит на могучем сверхязыке.
Зудят губы слова – леса строят, словоград,
Стену, каземат, предложения,
Кирпичи красным цветом горят.

Говорят: надо жить, чтобы петь,
и конечно, служить, чтоб терпеть.
Говорят, чтоб убить, надо дать,
ну а если любить, тогда и страдать..
Говорят, если дар, буду рад и рукоплескать,
а задаром болтать не хочу время скрадывать.
Говорят, если силу взять и слова
То народы смолоть без следа можно чрез жернова.
Говорят: у истории запахов для победителей нет.
Говорят: проигравших не помнят, тиранов жгут, варят шербет.
Говорят и глаголят, молвят, стонут, вопят,
Голова идет кругом, мы оплёваны с головы до пят.

Что же делать нам, отчего так повелось,
почему так есть?
Комом в горле стоит вопрос, занимается песнь:
Заруби себе на носу, запомни навечно,
Если я расплету косу, волосы будут литься речкой.
Это не станция конечная, а вплетённая в песню вязь,
Самое сокровенное, наш сказ про богобоязнь.

Стихотворения – Содержание

Август

Ad astra per aspera

Божьи коровки

Болезни нашего времени

В веренице беззвучно пустых, пёстрых дней

Вариации на тему жизнь

Вера в неизбежность

Влюбвизъяснение

Все минет

Встреча с городом

Гадание по руке

Глаза человека, узревшего Бога

Деревьев заснеженных ветви устали

Деревьевечность

Душа не на месте – сместилась душа

Дуэт Единого

Если ты поэт, то…

Жертвоприношение

Зачем России столько бед

Зимняя песнь

Золотая осень молодая

Исподведь

Карелия

Кладбище разбитых надежд

Луна кочует в океане ночи

Луна светит через пелену облаков

Меня окружают звуки

Мне в жизни ничего не жалко

Мне женщина нужна как воздух

Молитва

Монголия

Монолог Гамлета

Мы по разные стороны баррикад

На пепелище

Неаполь

Незабываемый вечер

Нет в эмиграции трех граций

О смысле дружбы

Осенний Вильнюс

Письмо к А.

Пламень языка

Плач Ярослава

Перерождение (Тело даётся даром)

Погружение в облака

Поток сознания

Поэзия — это звуковая экспрессия

Поэту-сетевику

Прага

Предзимье (Тучи налетели с ветром…)

Пусть пламенеет моя затея вычурно!

Разговор

Размышление о времени

Рассуждения о неординарном

Серость окна порождает серость мысли

Сложный век

Снег падал медленно

Сон ли был ли

Сотворение

Сочетания брызг

Стихи — это музыка слов

Твой простой совет

Трепет выдоха – отзвук Творца

Тридцать лет

Триптих

У одиночества нет количества

Упражнения без темы (посвящение Хармсу)

Уравнение с одним неизвестным

Что останется после лета?

Я люблю бесконечно кривую, слепую дорогу

Янь

 

Монголия

Монгольских степей бесконечность пестрит бурым камнем

Наскальных рисунков-теней, что плывут с облаками

по выжженной скудной земле еле скрытой под жесткими мхами.

И травы тростинками с ветром играют, слепых поддавков пустота,

вольный звук шалых бликов. Находит своё отражение мираж

солнцеподобного блеска и луноподобного лика.

Здесь путешествие есть безызвестность, нет грани для взора –

янтарь подсознания прозрачен, лучист, не огранен,

сквозь пузырики воздуха он цвета на свой лад преломляет,

застывшие в слёзной смоле в глубине у хрусталика глаза,

Сияние, зов безразмерности и бездны сверкание,

и звездопадом восходят и падают за небозёмом алмазы.

Их хранит горизонт, только в сумерках вспыхнет зарница –

подсветит границы души в безмятежности степи,

и тонкою кромкой покажут свой путь удалённые горы,

искони бредущие вереницей не в поисках счастья,

покачивают миражами туманностей лета,

хребтами, горбами верблюжьими, тонкошёрстною дымкой

из сотни клочков облаков домотканых.

Тишь в упряжи коневода безвестного славной задумкой вселенной

покоится между холмов и течёт белоречьем в долины

и белой водой омывает брега, студит камни течением,

рокочет судьбу, тонким голосом тайно стрекочет,

сливаясь в симфонию крыльев стрекоз и кузнечиков плавно.

Восходит луна, сокровенным мерцанием сребрится

в отражениях звёзд, каплях сизой росы на травинках.

Увы, но в картинку воткнуть бесконечность нельзя,

но вобрать можно в эту слезинку.

Деревьевечность

Октябрь – чертовски красиво и грустно, и тускло,

И пустошь листвой зарастает привычно

Поверх сырых, скомканных трав,

Поверх летних долгих трудов

Светотенью ложатся рассветы –

Колпак приношения жертвы богам мироздания.

Туманный конверт запечатан навечно,

Залит сургучом, морось пишет письмо

В окружении тысячи лиц на балу листопада,

В нём небопризнание, скорбная мина луны,

В дымке поступь седая рассвета – в нём лето

Раздето до новых времен и до нового срока

Запряталось где-то за пазухой у подопревшего сена.

И в стогу, в его самой душе затаился репейник,

Невидимо колется в памяти, ёршиком напоминает,

Тревожит, и мысль распушится соцветием:

Ещё один год перебродит, ещё один месяц отжил,

ещё один день выдул ветер.

И матовым светом сквозит через кроны деревьев беспечно

Спокойное умиротворение, вездесущая вечность.

Кладбище разбитых надежд

Кладбище разбитых надежд

На песочных часах истекает время,

Теплой кровью течет по вене

Память ушедших лет.

В пыль иссушаются колья,

Крапива, полынь, конопля,

Отгороженных любимых столько,

Что им счёт потерян навек.

Тишь и глушь, пустота, нет смрада,

И над каждой плитой тирада

Возвещает о близости ада,

Упреждает вопрос: рай далёк.

Дерева головой качают,

Сколько чаяний мы развенчали,

Вам не хватит ни слёз, ни печали,

Чтоб собрать пепел грёз в узелок.

Томный дух воздыхает от сплина,

Дозор держит вокруг кольев тына,

Вот бы люди надежд своих львиных

Отсекли от себя хоть кусок.

Но мечтания ползут сквозь преграды,

Чередою бредут вдоль сада,

Отпевают себя и могилы им рады,

В них ссыпается память-песок.

Поэту-сетевику

Цель творчества – самоотдача,
А не шумиха, не успех.
Позорно, ничего не знача,
Быть притчей на устах у всех.

Б.Пастернак

Всё верно, вы попали в жилу времени,

Взяли стишки и рассмешили публику,

Развесили картинки, нарисовали образы,

Украсили словами быт и утолили жажду развлечения.

Рассказчик был шутлив, потрафил всем любителям

Беспечнейшего времяпровождения.

Как комикс разноцветный рассказал нехитрую историю

Рисунками карикатурно броскими,

И не заметил люд как душно на литературном острове,

Недвижим воздух, скованы слога, непоколебимы,

Слова струятся мимо речкой, ручейком,

Возносятся полоской тонкой дыма,

Журчанием летят они, не задевая струнки тонкие

Как мимолётное видение, как гримасы мима.

Нет в них покоя жгучей радости и умиротворения,

Зато движения много, дерзости и корысти – желания восхищения.

Слова возникли явно не из совести в терзаниях,

Не в дисгармонии с собою скованы ваши стихи, не в самоистязании.

Рифмологически верны они, звучат в контексте времени:

Их рожи скорчены, смешны, забавно сложены, юродиво изречены,

И в изобилии своём предельно мимолётны, быстротечны.

Боитесь, неужели участь ждёт их полного забвения,

Печать бессмысленной стирательности постового времени?

Зачем вам слава, милый мой, зачем вам тяжкий пуд такого бремени?

Пишите для души, забавы ради, разрешите спеть мне вам.

Дуэт Единого

Мы злимся и плачем по утраченному единству,

А как иначе?

Выброшены из наслаждений райского сада на землю сомнений,

Оно нам надо?

Сами построили стены, дома, придумали историю, бога…

А теперь устроит ли?

Всем нам приходится туго, в общем неплохо, тело сыто…

Но внутри разруха.

 

Воем, смеёмся, молчим и кричим от досады,

Хочется выстроить жизнь по законам райского сада.

Так, чтоб светло и тепло, в достатке всего, чтоб звучала лира,

Но мировое зло вплетено в кружева мира.

 

Хочется скрасить сон, вырвать кусок порочной ткани,

Вырвали с мясом. И этот клок реет как флаг и манит.

Мы заглушаем боль, веками пьём, шутим, скрипя зубами,

Но наливаются кровью глаза и снова возносится знамя.

 

Через войну любим жить, в мирное время готовы сдохнуть,

И ненавидя любить, яд пить, только чтоб не засохнуть.

К чертям добро, какие там райские кущи?

Как попадёт бес в ребро, так мы друг друга научим,

Как и во что надо верить, куда плюнуть, на кого положить,

Когда броситься в омут коварной пьяни.

Если закрыта дверь в рай, мы взломаем код, отыщем ключ, подберем бит,

Сами возьмём то, что нам причитается – разум без рая вянет.

 

Хочется воссоединится, стать целым и влиться ручьем в реку,

Хочется форы просить у Бога, но прежде всего доказать человеку.

 

Мы плачем, смеёмся и тщимся вернуть былое единство,

Но свет утрачен, обменен на утвари ларь и словарь, и культурное свинство.

Вариации на тему жизнь

Да, жизнь прекрасна, спору нет,

Гибка, изящна, целомудренно беспечна,

И беспощадна, и жестока, и слепа,

Космически богата и по нищенски бедна,

В скорой медлительности быстротечна.

 

Изыскано возвышены её стихи,

И рифмы строгие изменчиво игривы,

И фразы нагромождены, пугливы, сказочно легки,

Послушны и податливы, характерно строптивы.

 

Да, жизнь – чудна, пьяна, магически исполнена вина,

И в мелководной бездне широка, реки безбрежны,

Гладка её высокая волна, спокойна буря,

Экстаз в стенаниях, счастье в рыданиях безутешны.

 

Размерено её водоворот затягивает вглубь,

Но тело крутится, всплывает на поверхность,

В хмельном угаре чувствуется соль и суть,

А в трезвости просвечивается бренность.

 

Просты сюжеты и грубы по инфернальному её холсты,

Пронзительно контрастные цвета зияют пустотою,

Насыщенны и блеклы краски, основательны могильные кресты,

И взгляд как у Мадонны и младенца Рафаэля упоительно спокоен.

 

Да, жизнь – взбалмошна и в яростной любви нежна,

В серьёзности структуры бешено смешна и в похоти безгрешна,

Напыщенно скромна, неряшливо небрежна и длинна,

Когда стоишь вначале, коротка, когда в конце взираешь на неё неспешно.

 

Заступница, преступница, страстно желанна, жарко холодна,

Правдива и  склочна, бессребреница, бережливо лжива,

Уступчиво надменна и ревнива, ночью нет в лунных глазницах сна,

В них слёзы радости, вуаль туманностей и бесконечность

Созвездиями в крапинку блестит и перемигивается живо.

 

Её мелодия честна, добра и вычурно нелепа, в ней шум дождя,

Шелест листвы, волны прибоя, парение ветерка и птичьи трели

Смешались в какофонию, гармонией ласкают уши, благозвучно злят,

И перекрикивают вой литавр, флейты стук и звон виолончелей.

 

И в дисгармонии порядка смысл бессмыслицы познав и уяснив

Пристыженную правду хаоса, весомость бытия, значение обмана,

Погруженная в истину душа перерождается и начинает верить в вечный миф

О карлице-звезде, взлелеянной из искры прародителя-титана.

 

Одно перетекает во второе, третье породит само себя,

Четвёртое настроено на семизвучие дорийской гаммы,

Пятое дышит, но безмолвно бредит, медленно переходя

К апофеозу и к концу-началу по канонам театральной драмы.

 

Чуть слышна поступь, но уверенно тверды шаги, продуманы ходы,

Отрезаны пути назад, классически расставлены фигуры,

Умело скрыты, зашифрованы, запутаны следы,

В рисунке линий на руке, в зрачке, в изломах греческой скульптуры,

 

Ладья, и слон, и ферзь, и пешки на миллиардноклеточной доске

Идут по правилам не шахматной игры-многоходовки, их в цЕпочке событий облик,

Подсвечивают карту из прожилок солнцем на березовом листке,

И Демиурга замысел не ясен, но утОнченно прекрасен и в уме находит отклик.

 

Да, в жизнь зовёт священная весна,

На всех одна, в кокон молвы закутана,

Известна норовом и прилежанием,

С сумой знакома незнакомка

и рогом изобилия, она

почти наскучила:

изучена, озвучена, описана на все лады,

расписана по пунктам, в вариациях совсем не нова,

Но и людьми измучена, поклажей на ослов навьючена, и вздрючена, и скрючена,

как горный серпантин закручена, и обжигающе любима и мила,

за то, что каждое мгновение удивлять готова.